* * *

Антон Иванович — физик…

Но, как говорится, не хлебом единым жив человек. Интересуют Антона Ивановича и многие другие интересные вещи. Например, женщины. В такие минуты, когда не решаются даже задачки из задания, Антон Иванович спускается из читалки на три этажа вниз и идет на дискотеку. На время это помогает.

Фонограмма допроса внезапно оборвалась и Штирлицу битых полчаса пришлось придумывать продолжение, чтобы хоть как-то втереться в доверие к Мюллеру.

— Бабушка, не хочу сказку, она страшная, — заплакала внучка.

На кровати лежал кот Бегемот и застенчиво плевал в потолок. Оттуда доносилось эхо, приятно щемящее душу.

— Бабушка, бабушка, а кто придумывает страшные сказки? Сегодня на дискотеке было особенно шумно. В воздухе висел грохот, пыль, мигающие лампочки. Он презирал все это, эту вязкую светомузыку, этот запах пота и духов, этот дикий экстаз, и сегодня даже больше, чем когда — либо. Но что-то довлеющее сверху заставило его переступить порог.

— Штирлиц, почему Вы каждую ночь включаете воду, — вопрос Мюллера отдавал ехидством.

— Попался, — пронеслось в голове у Штирлица, — это явный намек на русскую пианистку. Так сорваться, и на чем?! Это было его единственной привычкой из той жизни, которую он тайком позволял себе здесь, в фашистком логове. Каждый вечер он ложился в ванну с «Детой» и, ввернув гетеродин, слушал сводки Совинформбюро.

Слепое бешенство накипало в горячечном мозгу. Теперь его бессознательно раздражало абсолютно все. Взять хотя бы этого хмыря однокурсника, его развязные манеры просто невыносимы. В нем проснулся какой-то зависливый враждебный инстинкт — нет, этого больше терпеть нельзя, ведь этот дергающийся слащавый тип не сделал сам ни одного задания.

Красный слепой туман плотной завесой застлал мозг. Ну, он у меня получит! Ноги его отяжелели и, с трудом протиснувшись сквозь толпу, он ударил.

А наутро, испуганный и разруганный, он бегал от одного к другому. Умолял простить, обещал исправиться и слезно молил не наказывать его запретом появляться на дискотеки.

Потом целый день до ночи он сидел подавленный у себя в комнате, запершись от всего на свете. Безграничный океан тоски накипал в его мозгу. Тогда он взял «Кванты» и стал читать.